Ледяной ад - Страница 51

— Отсюда все и началось, — объявил Панов. Здесь его повесили в девятнадцать лет, старшего брата Ленина. Приходило ли когда-нибудь в голову палачам, что последует дальше? Ничто не высекает искру лучше, чем казнь родного человека, правда? Знаешь, жену генерала Гайяпа казнили на парижской гильотине, а ее сестра умерла во французской тюрьме в Индокитае. В эту сестру был влюблен Хо Ши Мин. — Панов раскопал данный эпизод, будучи в Ханое.

Бухнула старинная пушка в крепости, возвещая наступление полудня. «Еще полчаса, — думал Руденко. — Панов тянет время, едет, лишь бы ехать, без всякой цели бороздя засыпанные снегом улицы».

Они миновали Военно-морской музей и университет, сфинксов у Академии художеств, пересекли Николаевский мост, ведущий к Адмиралтейству, что возносит к небу длинный тонкий золотой шпиль.

«Сколько вечеров я провел, гуляя по этим до боли прекрасным улицам с Василием, когда тот был еще курсантом?» думал Руденко. Он снял фуражку и положил между ветровым стеклом и приборной панелью, посмотрел на кокарду: золотой якорь на эмалированной бляхе, золотые лавровые листья, российский двуглавый орел. Когда-то адмиральская форма была предметом его мечтаний и устремлений, символом исполненного предназначения, своего рода святым граалем. Теперь она превратилась в тяжкую ношу.

Панов умело направлял машину вдоль реки и каналов, мимо скверов и зданий, насчитывающих не одно столетие. Выглянуло солнце. Промелькнула бывшая зингеровская фабрика швейных машин, потянулась цепочка соборов, возвращенных Церкви, среди них Казанский, в котором совсем недавно располагался Музей религии и атеизма.

Запылал на солнце массивный позолоченный купол Исаакиевского собора. «Странное место», — вдруг подумалось Руденко. Из-под купола когда-то свисал маятник. Он вычерчивал на песке идеальные эллиптические формы, доказывая вращение Земли вокруг своей оси и Солнца. Однажды весной, во второй половине дня, Руденко привел в этот собор курсанта Немерова и объяснил ему принцип навигационной системы, используемой в современной субмарине. Потом они отправились пить кофе в «Асторию», и Василий рассказал о своей девушке. Официантка приняла их за отца с сыном. То было одно из счастливейших воспоминаний Руденко.

Впереди показались романские формы Адмиралтейства.

— Осталось несколько минут, Георгий Михайлович, — сказал Панов. — Пожалуй, нам стоит поговорить.

Он прижал машину к тротуару и заглушил мотор. Руденко обернулся к другу.

Панов вздохнул:

— Что бы Чернавин ни потребовал от тебя, постарайся увильнуть.

— А чего он хочет? — спросил Руденко.

— Того же, что и всегда, — влияния.

— Но какого именно?

Панов потряс вторым подбородком:

— Точно не знаю. Руководство давит на нашего татарского друга. В высших сферах ждут, что золотой воин продолжит раскручивать стратегические планы, которые компенсируют нашу финансовую и технологическую несостоятельность. Они хотят решений, которые ничего не стоят и творят чудеса. — Панов фыркнул. — Его схемы размещения ракет принесли огромную пользу и обеспечили ему карьеру. Разумеется, многие шишки могли спокойно бездействовать. До недавнего времени. Теперь же при упоминании его имени в их глазах такая пустота, будто это не они лично причастны к его продвижению. Вскоре, возможно, они начнут с укором грозить пальчиками тем, кто потворствовал интересам этого выскочки. Наглость, скажут они, — плохая замена умеренности и преданности. Гений сгорит, словно метеор, низвергнутый и невоспетый.

— Может, и так, — отозвался Руденко.

Панов со вздохом кивнул:

— А может, и нет.

— Что ты о нем думаешь?

— Ай! — раздраженно воскликнул Панов. — Я вообще о нем не думаю! Не хочу думать. Человек он умный, что и говорить, только пороху никогда не нюхал. Его нововведения хороши на бумаге. На самом деле все не так здорово, как любят изображать штабные вояки. Для них битва — не гребаная мясорубка, а применение силы для решения тактических задач. Все зависит от обстоятельств. Вах! — Взмахом руки Панов дал понять, что не желает продолжать эту тему.

Солнечный свет, преломившись в ветровом стекле, выбелил его лицо.

— Наши спутниковые детекторы хороши лишь на глубине до ста футов, не больше. Орбиты спутников легко вычисляются… да и все равно космические аппараты не обеспечивают полного покрытия, наше акустическое оборудование не в состоянии отличить запуск торпеды от выброса водяной струи у кита! Впрочем, почем знать, может, и американские игрушки не лучше. — Руденко уловил раздражение в голосе старого друга. — Игры. Глупые игры. Чернавин впаривает свои схемы Кремлю, словно наглый торгаш. А поскольку их все равно никогда не опробуют, он может утверждать все, что угодно. — Панов помолчал. — Как показало твое последнее задание, его схемы чересчур хлопотны и затратны для наших стратегических войск. А у Чернавина ведь есть новые идеи. Официально скажу тебе: продвигаются иные проекты.

Панов обернулся к Руденко. Тот молчал, гадая, чем еще собирается поделиться с ним старый друг.

— Как подводники называют тонкое, слабое место во льду? — спросил Панов. — Место, где сквозь лед видна вода?

— Просвет, — подсказал Руденко.

— Да, точно. Появление просветов непредсказуемо. Поэтому нельзя было гарантировать, что ракета пробьется сквозь толщу льда.

— Но теперь у нас есть «акулы» и «дельты», — напомнил Руденко.

— Именно. А раньше нам оставалось надеяться на авось. Только «авось» в политике не популярно. И Чернавин нашел способ обеспечить надежные огневые позиции для субмарин. Он предложил использовать природные отверстия в арктическом льду. В высоких широтах полыньи открываются в определенных местах и в определенное время. Чернавин крайне заинтересовался этими дырами и запросил Институт арктических исследований об их расположении. Весьма удачно, что канадцы к тому моменту составили подробнейшие карты Ледовитого океана, отметив среди прочего и полыньи. Наш военно-морской гений решил организовать боевое дежурство в полыньях, дабы в случае необходимости… Ну, сам понимаешь. Слава Богу, необходимости не возникло — и теперь уже не возникнет. А тогда идею Чернавина приняли на ура. Корка арктического льда спасала наши лодки от обнаружения гораздо лучше, нежели берега норвежских фьордов. — Панов уставился вдаль. — Схема до смешного проста. И феноменально дешева. Сначала фьорды, потом полыньи… Американцы потратили миллионы на создание ракеты, способной пробить ледяную шубу, и на всяческие системы слежения. А этот человек, — Панов фыркнул, — этот человек оставил их с носом, всего лишь обратившись к матери-природе!